Главное меню
Главная Книги Мурмаши - воин и труженик Гл.10 Эскадрилья "Комсомолец Заполярья"

 

Об эскадрилье «Комсомолец Заполярья» хорошо написано в книге А Бескоровайного, работавшего во время войны корреспондентом газеты «Часовой Севера». Необходимо сделать оговорку. Книга вышла в издательстве «ДОСААФ», в ней много художественного домысла. Направленность книги на патриотическое воспитание молодежи. Ну, а сейчас принято копаться в архивах, выискивая факты и ничего более. Если бы в прошлые времена художественная литература имела такой уклон, неизвестно, победили бы советские люди фашизм? И еще одно замечание. Книга выпущена в 1986 году, написана не по «горячим следам» войны, поэтому изложение материала в книге рассматривается как бы издалека.

###

Бескоровайный А. И. В небе Севера «В годы войны мне не раз доводилось бывать на аэродромах под Мурманском, где базировались 19-й и 20-й гвардейские истребительные авиаполки, встречаться с летчиками. Да и сами они бывали частыми гостями редакции газеты «Часовой Севера», где я тогда работал. Лично зная многих летчиков эскадрильи «Комсомолец Заполярья», в том числе Г. Громова, А. Хлобыстова, ставших впоследствии Героями Советского Союза, я свидетель их славных боевых дел, сам в те годы комсомолец, еще тогда задумал написать об их славных боевых делах».

«Всего за годы обороны Советского Заполярья, по свидетельству бывшего командующего 7-й воздушной армией, действовавшей в северном небе, генерал-полковника авиации И. М. Соколова, лишь армейские летчики уничтожили в воздухе и на земле более тысячи фашистских самолетов. Свой вклад в победу над воздушным противником внесли летчики, механики, техники 147-го (в дальнейшем 20-го гвардейского) истребительного авиационного полка, в составе которого действовала эскадрилья «Комсомолец Заполярья».

История эскадрильи примечательна. Созданная еще в первый период войны на средства, собранные комсомольцами Заполярья, она достойно прошла боевой путь.

Рождение эскадрильи. В архивах Мурманского обкома комсомола хранится любопытный документ - протокол заседания бюро обкома от 7 сентября 1942 года, на котором обсуждались боевые действия эскадрильи «Комсомолец Заполярья».

«Заслушав сообщение командира эскадрильи гвардии майора Громова о боевых подвигах личного состава эскадрильи «Комсомолец Заполярья»,- записано в протоколе,- бюро областного комитета отмечает мужество, отвагу, героизм, проявленные командованием и личным составом эскадрильи в ожесточенных боях с фашистскими стервятниками.

В воздушных боях с немецкими пиратами на подступах к Мурманску личным составом эскадрильи, с момента ее организации с января 1942 года, сбито 28 фашистских самолетов. За проявленное мужество, отвагу и смелость 19 человек личного состава награждены орденами Советского Союза». В постановляющей части указывается.

«Бюро обкома ВЛКСМ постановляет:

1. За боевые успехи... проявленное мужество, смелость и отвагу в борьбе с немецкими оккупантами объявить благодарность от областного комитета комсомола:

- командиру эскадрильи гвардии майору Громову Георгию Васильевичу;

- комиссару эскадрильи гвардии капитану Жарикову Ивану Михайловичу;

- всему личному составу эскадрильи «Комсомолец Заполярья».

2. ...Рекомендовать комсомольским организациям зачитать стенограмму на городских, районных активах и собраниях, мобилизуя молодежь области на самоотверженную стахановскую работу на предприятиях, на усиление помощи армии и флоту, на быстрейший разгром немецких оккупантов...»

В этом не было случайности. Мурманский комсомол, снарядивший эскадрилью, хотел знать, как выполняется его наказ.

Заседание открыл первый секретарь обкома Лев Меньшиков.

Он представил летчиков. С Громовым многие были знакомы. Меньшиков знал его еще с того момента, как вручали эскадрилье новые самолеты. И потом следил за его боевыми успехами.

Среди личного состава эскадрильи девятнадцать человек награждены орденами. Многие из них имеют по два ордена. Комсомольская организация эскадрильи состоит из сорока девяти человек. Она оказывает большую помощь в проведении боевой работы,- так закончил свое выступление Громов…

Были дни, когда личному составу эскадрильи особенно везло. За два дня, 23 и 24 сентября 1943 года они сбили, например, 11 фашистских самолетов.

Были и дни неудач, дни скорби по погибшим в боях товарищам. Но никогда не было уныния, сомнений, неверия в свои силы. Летчики эскадрильи отличались высоким боевым духом, боевым задором, преданностью партии и народу, верой в конечную победу над врагом.

Идея - построить на свои средства эскадрилью самолетов - родилась у комсомольцев-железнодорожников Кандалакши.

Сбор средств начался тут же, после собрания. На другой день первый секретарь Кандалакшского горкома партии Георгий Викторович Елисеев обсуждал с членами бюро выдвинутое комсомольцами предложение. Первый секретарь Кандалакшского горкома комсомола Анатолий Вакатимов рассказал о прошедших в ряде комсомольских организаций собраниях, энтузиазме молодежи, ее готовности организовать субботники и воскресники и заработанные деньги перечислить на строительство боевых самолетов. Горком партии одобрил почин комсомольцев железнодорожного узла и принял решение опубликовать их призыв в газете «Кандалакшский коммунист». Первыми же сообщениями, полученными из Кандалакши, заинтересовались в Мурманском обкоме комсомола. Проявил к ним интерес и первый секретарь Мурманского обкома КПСС Максим Иванович Старостин. Будучи членом Военного совета 14-й армии и членом Военного совета Северного флота, М. И. Старостин принимал непосредственное участие в организации отпора врагу на Севере. Поэтому он не преминул позвонить командующему 14-й армией, обороняющей Мурманск и весь район Заполярья, генерал-лейтенанту В. А. Фролову.

- Есть хорошие новости, Валериан Александрович. Наша молодежь начала сбор средств на строительство эскадрильи «Комсомолец Заполярья». Предполагается, что и воевать она будет у нас, на Севере. Думаем, почин широко поддержать. Он знаменует собой сплоченность армии и народа, их единство в борьбе с врагом. Хотим об этом с помощью прессы широко оповестить весь Кольский полуостров, все Заполярье. И если дело хорошо пойдет, а я в этом не сомневаюсь, готовьтесь принимать боевые самолеты.

- Очень хорошо,- ответил командующий.- Все сделаем, чтобы комсомольская эскадрилья дралась с врагом отлично. За право служить в эскадрилье «Комсомолец Заполярья» организуем в летных частях соревнование. Так что придут туда пусть и молодые, но лучшие из лучших.

По почину комсомольцев Хабаровска молодежь страны приняла активное участие в сборе средств на постройку самолетов для фронта. Было собрано более 2,3 миллиарда рублей. На эти средства построено 2565 машин. Из них были сформированы эскадрильи; «Хабаровский комсомолец», «Комсомолец Кузбасса», «Комсомолец Грузии», «Комсомолец Башкирии», «Латышский стрелок», «Советская Литва». С берегов Енисея на фронт прибыл самолет с надписью «Красноярский комсомолец».

Движение ширилось. В него включались все новые районы Мурманской области. К декабрю 1941 года на строительство боевых самолетов поступило 3 миллиона 16 тысяч рублей.

Двенадцать новеньких «мигов» доставлены на аэродром Мурмаши.

Самолеты-истребители МиГ-3, построенные на собранные средства, были вручены лучшей эскадрилье 147-го истребительного полка, которой командовал мастер воздушного боя капитан Г. В. Громов, а военным комиссаром был также опытный и отважный летчик капитан И. М. Жариков.

В эскадрилье и в полку было немало опытных летчиков, освоивших нелегкие воздушные дороги Севера. Но служили и молодые пилоты. Как они покажут себя в боях, сумеют ли стать такими же асами, как, например, Алексей Поздняков, Алексей Хлобыстов, Павел Кайков, Леонид Иванов. От этого зависело многое и в том числе честь эскадрильи, ее доброе имя.

- У нас в Заполярье,- не уставал повторять Громов,- воевать сложнее. Летчик обязан быть готовым к любым неожиданностям, уметь находить выход из любого положения. Исключительная неустойчивость погоды. Вылетел - ясно, возвращаешься в пургу. Тут важно не растеряться, принимать быст-рые, но правильные решения. Исключительная неустойчивость погоды - это норма для наших мест. Так ее и надо принимать, как норму. И в соответствии с этим действовать. Не переоценивать свои силы, учиться у более опытных товарищей, анализировать критически каждый полет.

 

Разбор воздушного боя с летчиками эскадрильи «Комсомолец Заполярья» проводит

Командир полка гвардии майор П. Кутахов

Становление эскадрильи «Комсомолец Заполярья» пришлось на то время, когда на Севере наступила полярная ночь. И это тоже создало дополнительные трудности, которые нельзя было не учитывать. Летать стало сложнее. Искать противника, возвращаться на свой аэродром приходилось в темноте, без сколько-нибудь заметных ориентиров. Но Громов не искал оправданий, а настойчиво учил летчиков умению летать в темное время, искусству ориентировки. К тому периоду практика летной работы на Севере вносила некоторые поправки и в личную экипировку летчика. На случай вынужденной посадки в тундре ему выдавался особый бортпаек, финский нож, зажигалка, компас и лыжи. Такая дополнительная экипировка была необходима. При вынужденной посадке выход из тундры, где нет населенных пунктов и нет жителей, мог занять у летчика до двух недель и более. Громов тщательно следил, чтобы летчики не бравировали смелостью, а полностью брали с собой, что положено. Он не хотел терять боевых, опытных товарищей только из-за того, что в какой-то момент будет снижена требовательность, и кто-то не выполнит наставлений и инструкций. Привычка к исполнительности снижала такие случаи до минимума. Это он тоже знал по своему командирскому опыту.

Много сил приходилось тратить на расчистку от снежных заносов аэродрома. Но уже находились умельцы из технического состава, которые из подручных материалов сооружали простейшие снегоуборочные приспособления и значительно ускоряли сложный, трудоемкий процесс.

Георгий Громов с первого дня Великой Отечественной войны участвовал в боях на Севере. К концу 1941 года на его счету несколько сбитых фашистских самолетов. В августе 1941 года в паре с летчиком лейтенантом М. Борзенко лейтенант Г. Громов вступил в бой с группой фашистских Ю-88. Бой сложился удачно для наших летчиков. Умело маневрируя, они сбили один из вражеских самолетов. Еще успешнее действовал Громов в воздушном бою в районе аэродрома Алакуртти. Вместе с Борзенко и Пушкаревым они сбили два Ю-88. В следующий раз Громов во главе четверки истребителей патрулировал над линией фронта. С запада появились фашистские самолеты. Свыше двадцати «юнкерсов» насчитал командир группы. Под прикрытием истребителей они шли бомбить позиции наших войск. Несмотря на явное преимущество противника в количестве самолетов, Громов повел свою группу в атаку. Зайдя со стороны солнца, наши летчики врезались в строй бомбардировщиков и расчленили его. Беспорядочно сбрасывая бомбы на свои войска, «юнкерсы» стали разворачиваться и уходить. Но три самолета задымили и пошли к земле. Один из них сбил лично Георгий Громов.

Группа летно-технического состава эскадрильи «Комсомолец Заполярья».

Слева направо: И. Разумов, К. Покумейко, Г. Громов, Петров, Б. Воскресенский, М. Бычков, Б. Сачков, Бубнов. Фото 1942 г.

Когда Громова назначили штурманом полка (1943г), подразделение у него принял гвардии капитан Жариков Иван Михайлович, бывший до того командиром звена, затем замполитом.

Ранней весной 1942 года эскадрилья пополнилась новыми летчиками. В начале марта прибыл в Заполярье с Дальнего Востока Иван Михайлович Жариков, Опытный летчик, коммунист, свою службу в эскадрилье «Комсомолец Заполярья» он начинал в должности командира звена. Среди ее летчиков он выделялся тем, что был старше всех и по возрасту и по стажу летной работы.

Родился Жариков в 1915 году в городе Туле в семье рабочего. После окончания средней школы поступил работать монтером на телеграф. В 1936 году был призван в Красную Армию и направлен на учебу в Борисоглебское летное училище. Затем, после окончания училища, служил на Дальнем Востоке в 40-м истребительном авиационном полку.

Командир эскадрильи «Комсомолец Заполярья» (после Громова) гвардии капитан И. Жариков

Жариков быстро освоился на новом месте, вошел в боевую полковую семью, стал на равных с другими летчиками участвовать в боевой работе. Он не раз летал на разведку, сопровождал бомбардировщики, поднимался по тревоге для отражения налетов врага, любил так называемую свободную охоту. В боевой работе летчика много похожих заданий, раз от разу повторяющихся. (Задания повторяются, но одинаковых полетов не бывает. Прим. А С). Поднялся, попатрулировал, пришло время — сел. Или вылетел, вел наблюдение, встретил противника, который уклонился от боя. Но бывали и особые, надолго западающие в память бои. Ивану Жарикову особенно запомнился воздушный бой, состоявшийся в начале мая 1942, года, запомнился не только тем, что он сбил в этом бою два вражеских самолета, но и исключительно опасной ситуацией, которую довелось ему пережить. Вот как сам Иван Михайлович Жариков, спустя много лет, рассказывал об этом.

- Более шестидесяти фашистских «юнкерсов» под прикрытием примерно такого же количества истребителей шли в направлении Мурманска. В воздух поднялись наши истребители с аэродромов под Мурманском, а также истребители ПВО. В этом бою мне удалось с первой атаки сбить один «юнкерс». Самолет упал на сопку и взорвался. Второго я тоже сумел поджечь, и он пошел вниз. Но в это время несколько «мессеров» наваливаются на меня. А у меня, как назло, кончается боезапас. Думал - все! Отвоевался. Помог лейтенант Крутиков, ведомый старшего политрука Селезнева - комиссара 1-й эскадрильи нашего полка. Отсек огнем фашистов. Видимо, у немцев тоже патроны кончились, потому что мы покружились, покружились и разошлись. О таране я почему-то тогда не подумал. К сожалению, не у всех этот бой кончился благополучно. Мы с Крутиковым вернулись на свой аэродром, а вот комиссар первой эскадрильи старший политрук Селезнев, сбив один фашистский бомбовоз сам в этом бою погиб...

Забота о людях, их воспитании, учебе стала первейшей обязанностью Ивана Жарикова, когда он стал комиссаром эскадрильи. А в пример молодежи всегда было кого привести: Алексея Хлобыстова - мастера неотвратимого воздушного удара, Героя Советского Союза Алексея Позднякова, командовавшего 2-й эскадрильей до Громова и много сделавшего для ее становления, заложившего, так сказать, основы, традиции.

Очень важным считал Жариков чаще говорить и о тех летчиках, для которых эскадрилья стала школой боевого мастерства, кто закалился в ее рядах духовно и физически. Это были, например, Иван Юшинов, Михаил Быч-ков, Дмитрий Горелышев, Иван Жученко.

Иван Юшинов и Михаил Бычков при-были на Север почти одновременно. Во многом были очень схожи эти ребята, веселые, неунывающие, хорошо развитые физически. Обоим в 1942 году исполнилось по 20 лет. Оба в одном году окончили школу летчиков. И родились они поблизости, в центре России, Михаил Бычков - в. Тульской области, в деревне Заречное. А Иван Юшинов- курский, из деревни Крапивное. Так что и интересы у них были сходные, было о чем поговорить, что вспомнить.

На снимке, сидят слева: И. Юшинов, Г. Громов, И. Жариков, А. Хлобыстов.

Стоят слева В. Крымский, М. Бычков.

И характерами они были во многом схожие: общительные, добродушные, легко обзаводились друзьями и сами умели крепко дружить, дорожили войсковым товариществом.

К слову сказать, и награждены они впервые были одновременно и при этом одинаковыми наградами: орденом Красного Знамени. Впоследствии, набравшись опыта, Юшинов и Бычков проявили себя как мастера воздушной охоты, то есть умели самостоятельно искать воздушные цели и поражать их.

Подобный способ боевых действий истребителей родился в годы первой мировой войны. Во второй мировой войне он применялся очень широко. Сущность его состояла в том, что хорошо подготовленным летчикам предоставлялась свобода действий в воздухе. Советские летчики-истребители провели более 31 тысячи вылетов на «свободную охоту» и уничтожили около 9 тысяч вражеских самолетов. Этот способ применяли и гитлеровцы, действуя главным образом в районах аэродромов, пристраиваясь к возвращавшимся с боевого задания нашим самолетам и атакуя их при заходе на посадку.

«Охотниками» желают стать многие летчики, но не каждый может им быть в силу ряда особенностей... Летчики-«охотники» должны иметь чутье охотника, дабы самому не превратиться в дичь. Нужно твердо знать воздушную и наземную обстановку в тылу врага, владеть искусством полета по приборам в облаках, иметь снайперскую воздушно-стрелковую подготовку... Здесь нет места неуверенности, растерянности...».

Михаил Бычков, когда стал командиром звена, поставил «на крыло» молодого лейтенанта Ивана Жученко, подметив способности молодого летчика, его трудолюбие и любовь к небу, Бычков взял шефство над новичком. В июле 1940 года после окончания аэроклуба поехал Иван Жученко в Чугуевское военное авиационное училище летчиков.

По своей структуре и организации летный труд специфичен и сложен. Он требует от членов экипажей глубокой и основательной специальной подготовки, прочной физической,

морально-политической и психологической закалки. Такие качества, как смелость и находчивость, стойкость и выдержка, настойчивость в достижении поставленной цели и умение при необходимости пойти на риск, военная смекалка и творческое дерзание, ответственность за успешное выполнение задания и благополучный исход полета, дружба и войсковое товарищество, стали профессионально необходимыми. Без них воздушный боец просто немыслим. Именно поэтому, начиная с училища, авиаторам постоянно и целенаправленно прививают эти качества, используя для этого эффективные формы и методы обучения и воспитания. Жученко прибыл на аэродром Мурмаши в 20-й гвардейский истребительный авиационный полк в 1-ю эскадрилью к Ивану Дмитриевичу Гайдаенко. Вскоре Жученко перевели в эскадрилью «Комсомолец Заполярья». Его взял к себе ведомым Михаил Бычков. А впереди летчиков ждало еще немало суровых испытаний».

###

О Хлобыстове. …8-го апреля 1942 года дивизионная партийная комиссия разбирала заявление к тому времени уже заместителя командира эскадрильи, гвардии старшего лейтенанта Алексея Хлобыстова о приеме в партию. Заседание шло в одной из землянок на аэродроме Мурмаши. Алексей коротко рассказал биографию. Родился в 1918 году на Рязанщине в селе Второе Захарово, в семье крестьянина. Путь его в авиацию очень схож с теми, которые прошли почти все его товарищи по эскадрилье. После окончания семилетки работал на заводе, без отрыва от производства учился в аэроклубе. В 1936 году по комсомольской путевке поступил в Качинскую военную авиационную школу летчиков. С начала Великой Отечественной войны на фронте, защищал небо Ленинграда. Награжден орденом Красного Знамени. С зимы 1942 года здесь, на Карельском фронте, в 147-м, а теперь в 20-м гвардейском авиационном истребительном полку.

Встреча Алексея Хлобыстова с рабочими завода, на котором он работал, после вручения ему в Кремле «Золотой Звезды» Героя.

Участвовал во многих воздушных боях. Летал с В. Крымским, А. Поздняковым. Сбил в группе и лично несколько самолетов противника.

В тот день Алексей Хлобыстов ушел на боевое задание коммунистом. Не знал он, какие испытания выпадут на его долю в том воздушном бою. Шестерку истребителей вел штурман полка гвардии капитан Алексей Поздняков. Опытный воздушный боец, он не раз поднимался в северное небо, чтобы защитить его от фашистов. Положение было сложным. Гитлеровцы ожесточенно рвались к Мурманску. Расстояние от линии фронта до города к тому времени составляло около 50 километров. Противник делал на город частые налеты.

Бомбардировщики шли обычно под прикрытием своих истребителей. И на этот раз Поздняков первым заметил врага. Большая группа «юнкерсов» шла с запада к городу. Их сопровождали «мессершмитты».

- Надо атаковать,- решил А. Поздняков и передал ведомому гвардии лейтенанту И. Фатееву: - Прикрой!

С ходу ринулся Поздняков в атаку, не дал гитлеровцам опомниться и сразу же удача - сбил одного «мессера». Развернулся, ушел от огневой струи, выпущенной вражеским истребителем. Мельком увидел: несколько фашистов атакуют оказавшийся в одиночестве самолет И. Фатеева. Только что Фатеев выручил его, Позднякова, надежно прикрыл, дал возможность произвести успешную атаку, и вот сам попал в беду. Однако И. Фатееву на помощь поспешили гвардейцы И. Юшинов, М. Бычков. Умелым маневрированием они отсекли гитлеровцев от машины И. Фатеева и атаковали их. Однако тем удалось увернуться, но не так-то просто оторваться от М. Бычкова. Тогда «мессер» резко шарахнулся в сторону и оказался совсем близко от Хлобыстова, Алексей будто того и ждал. Он поймал вражескую машину в перекрестье прицела и нажал гашетку. Но что это? Вместо ожидаемой легкой дрожи самолета и быстрых огненных струй трассирующих пуль -ничего.

Командир эскадрильи Алексей Поздняков.

Если не брать в расчет, конечно, ревущего двигателя. Пулемет молчит. Кончились боеприпасы. «Вот тебе, на!» В пылу боя не заметил, как расстрелял весь боезапас. Алексея ярость охватила неописуемая. «Неужели фашист уйдет? Видеть так близко врага и упустить?! Да ни за что на свете! А как же быть? И тут мелькнула мысль; ударить винтом или плоскостью, но не дать фашисту уйти».

Хлобыстов словно слился с машиной. Педали и штурвал стали продолжением его ног и рук. Он чувствовал свой самолет как никогда прежде. Машина сейчас стала для него живым существом. Она тоже словно рвалась в бой. Она бросала себя в жертву. Так бы и случилось, если бы управлял ею не такой опытный летчик, как Хлобыстов. Алексей не шел вслепую. Он догнал вражеский истребитель и, точно рассчитав удар, правой плоскостью срезал хвостовое оперение «мессершмитта». Тот, будто поплавок при неожиданной поклевке, перевернулся на крыло, завис на мгновение в воздухе и стремительно ринулся к земле. В том месте, куда он ткнулся, взметнулся вверх султан взрыва. Алексей равнодушно зафиксировал глазом бесславный конец врага. Не было ни радости, ни злобы. Лишь чувство удовлетворения, как у любого мастера от хорошо исполненной работы.

На снимке слева: Семеньков, Дмитрюк, Карпенко, Фатеев, Новожилов.

А в воздухе продолжался бой. Фашистские бомбардировщики все еще надеялись прорваться к Мурманску. Поздняков всей группой атаковал их. Вместе с Фатеевым он обрушился на ведущего и поджег его. Немцы после этого редко выдерживали строй. И сейчас другие вражеские машины, преследуемые нашими истребителями, побросав бомбы на скалы, стали разворачиваться и со снижением уходить к линии фронта. Поздняков, Фатеев и Хлобыстов ринулись вдогонку. «Эх, жаль, патроны кончились,- думал Алексей.- Ну да ничего, все-таки как-нибудь помогу ребятам». Уж очень хотелось сбить хотя бы еще одного фашиста. Но тут наперерез нашим машинам из-за облаков вывернулась группа «мессеров». Положение складывалось тяжелое. Что делать? Можно повернуть на свой аэродром, поскольку основная задача выполнена: врага к городу не пропустили. Но фашистские летчики сочтут это за бегство, бросятся на перехват и, владея инициативой, навяжут бой в невыгодных условиях. Нет, нельзя давать врагу никаких шансов и никаких надежд на победу. Не упускать инициативу! И Поздняков решает атаковать вражеские истребители Он первым бросается на ведущего. Фашист, не желая рисковать, резко отвернул в сторону, набирая скорость «Уйти хочет, гад - подумал Поздняков. - Не позволим!» Он тоже бросил машину вперед, пытаясь перехватить фашистский самолет, и, настигнув его, пошел на таран. Краснозвездный истребитель ударил в фюзеляж вражеского самолета. Так геройски, совершив таран, пал в бою один из лучших летчиков полка. Злость и ненависть вспыхнули в груди Хлобыстова, особенно тяжело было чувствовать свое бессилие. Боеприпасы кончились, остается одно - уходить на свой аэродром. Два вражеских самолета пытались взять истребитель Хлобыстова в клещи, сходясь к нему с двух сторон. Лишенный возможности действовать огнем, Хлобыстов снова пошел на риск.

Кажется, история не знала такого; два тарана в одном бою. Алексей действовал, как и в первом таране, смело, но расчетливо. Он быстро сходился с «мессером» под острым углом. Его машина, только недавно пережившая одно столкновение с фашистским самолетом, все еще отлично слушалась рулей. Но ситуация складывалась так что «работать» приходилось тем же самым правым крылом. «Выдержит ли?»- мелькнула мысль, но на какие либо новые решения времени уже не оставалось. Впрочем, его не оставалось ни на что. Лишь на последний, возможно, смертельный маневр, «За Родину, иду на таран!»- крикнул он по радио и последним усилием бросил свой самолет на врага. Раздался резкий удар. Хлобыстов почувствовал, как задрожал самолет и, не слушаясь рулей, пошел в сторону, «Ну, все,- мелькнула мысль.- Конец. Сейчас развалится. И выпрыгнуть не успею. Обломками прибьет». Но, на удивление, самолет выровнялся и встал горизонтально. Мотор, с перебоями, но тянул. «Живем, улыбнулся Хлобыстов.- Слава твоим создателям, дорогой. Сейчас он обращался к само-

лету, как к живому существу, и готов был наговорить ему массу ласковых слов. Улучил момент, взглянул вниз. Не выдержавший удара «мессершмитт» круто падал. В сторонке белой медузой плыл купол парашюта. Алексей осмотрелся и увидел, что фашисты удирают. Потеря в считанные минуты трех боевых машин в условиях значительного численного превосходства, видимо, больно ударила хваленых асов из «люфтваффе» по нервам, и они решили больше не испытывать судьбу

По случаю этого тяжелого воздушного боя был выпущен «Боевой листок».

«6 против 28».

(Удалось прочесть текст плохо сохранившегося снимка боевого листка).

«8 апреля 1942 года группа 2 «томагавка» и 4 «харрикейна» (летчики: Поздняков, Хлобыстов, Бычков, Юшинов, Фатеев, Семеньков) во главе с капитаном Поздняковым вылетела на штурмовку противника в кв. 14.86, 24.88. На пути к цели в районе Рестикент заметили группу противника, состоящую из 15 «Ю-87, 5 «Ме-110» и 8 «Ме-109», которые шли на высоте 600-700 метров курсом на Мурманск. Ведущий группы принял решение вступить в бой с численно превосходящим противником с тем, чтобы сорвать его гнусные замыслы, и пошел в атаку. В результате воздушного боя пулеметным огнем группа сбила «Ме-110» и «Ю-87».

Алексей Хлобыстов таранил в бою «Ме-110» и Ме-109» и благополучно вернулся на свой аэродром. Алексей Поздняков на встречных курсах таранил «Ме-109» и погиб смертью героя». К «Боевому листку» прикладывались фотографии участников боя, за исключением Семенькова, а также два снимка сбитых вражеских самолетов «Ю-87» и «Ме-109».

 

«Ю-87» сбитый в Воздушном бою 8.4.42 года.(Из боевого листка)

9 мая 1942 года А. Хлобыстов, будучи уже заместителем командира эскадрильи, вместе с командиром звена из 1-й эскадрильи гвардии лейтенантом В. Крымским, гвардии старшим лейтенантом Н. Юрилиным, летчиком 3-й эскадрильи гвардии младшим лейтенантом Ломакиным и комиссаром эскадрильи «Комсомолец Заполярья» гвардии старшим политруком Д. Горелышевым поднялись по боевой тревоге со своего аэродрома навстречу группе бомбардировщиков противника. Первым обнаружил вражеские самолеты Д. Горелышев.

- Вижу бомбардировщики. Правее от них «сто девятые»! - доложил он командиру воздушную обстановку.

Пользуясь преимуществом в высоте, Хлобыстов решил немедленно атаковать противника.

- Иду на ведущего,- сообщил он. Горелышев прикрывал командира, оберегая хвост его самолета. Атакованный Хлобыстовым бомбардировщик отвалил в сторону. Горелышев догнал и добил его. В ходе боя наши летчики сбили один Ме-109. Благополучно вернулись на свой аэродром. Шагая вместе с Горелышевым от аэродрома к штабной землянке, Хлобыстов заметил:

- Спасибо, Дмитрий. Прикрыл ты меня надежно. Я себя чувствовал, как за каменной стеной.

- Стараемся, улыбнулся в ответ Горелышев. - Мне нельзя плохо воевать. Иной раз чувствую, что слишком рискую, неоправданно, а сдержать себя боюсь. Что летчики потом скажут, глядя, как осторожничает их комиссар?

Третий таран Хлобыстова. Удар оказался таким сильным, что Хлобыстов потерял сознание. Его выбросило из кабины, и он падал, не раскрывая парашюта. Занимающие здесь оборону морские пехотинцы видели и воздушный бой, и таранный удар и сейчас, ничем не в силах помочь, с сожалением говорили, что летчик, видимо, убит, иначе он раскрыл бы парашют. И вдруг раздался радостный крик: - Глядите! Глядите! Парашют! Он жив! Он раскрыл парашют!- и моряки дружно бросились к месту предполагаемого приземления летчика.

Что же произошло? За какие-то секунды, оставшиеся до удара о землю, Хлобыстов очнулся. Сразу понял, что падает. Величайшим напряжением воли заставил себя рвануть вытяжное кольцо парашюта, и, когда над головой хлопнул купол, Алексей упал в мшистое болото. Оно смягчило удар, но все же Хлобыстов вновь потерял сознание. Подбежавшие пехотинцы бережно положили его на шинель. Очнувшись и открыв глаза, Алексей увидел склонившееся над ним молодое обветренное лицо с голубыми глазами и густыми русыми бровями. И еще он увидел тельняшку.

- Свои?- тихо спросил он.

- Свои, свои,- ответили ему. - Кто же еще. Морские пехотинцы.

Полеты с Бычковым - это целая школа. Но по-настоящему Иван Жученко поверил в свои силы и понял, что кое-чему научился, когда впервые выиграл трудный воздушный бой и самостоятельно сбил свой первый Ме-109. А дело было так. Накануне фашистские бомбардировщики произвели налет на Туломскую ГЭС. Наши истребители отогнали гитлеровцев, и один подбитый Ю-88 сел на лед озера Пяйве-Явр.

До конца боевых действий на Севере Иван Жученко свершил более 150 боевых вылетов, сбил лично и в группе 11 самолетов противника. Последний вражеский самолет он сбил 30 июля 1944 года, будучи гвардии старшим лейтенантом, командиром звена.

Начальство не оставляло эскадрилью без своего внимания. Однажды на аэродром Мурмаши прибыл командующий войсками Карельского фронта генерал-полковник В. А. Фролов. Шел 1943 год, близились решающие события Великой Отечественной войны - изгнание захватчиков из пределов Советского Союза, и командующий решил проверить, насколько готовы к этому вверенные ему части. В тот же день в сопровождении командующего и воздушной армией он посетил 20-й гвардейский истребительный авиационный полк. Все понравилось здесь командующему: хорошо устроенные жизнь и быт летного става, его настроение, боевая готовность.

Командир полка гвардии майор Михаил Васильевич Семянистый, докладывая о боеготовности личного состава и материальной части, первой назвал эскадрилью «Комсомолец Заполярья». Командующий и ранее был наслышан о ней. Не раз заходил разговор о летчиках этой эскадрильи с членом Военного совета 14-й армии первым секретарем Мурманского обкома партии М. Старостиным, который сам часто бывал в Мурмашах, вручал ордена героям воздушных боев.

Шагая с группой офицеров по летному полю аэродрома, командующий спросил:

- А кто сейчас командует эскадрильей? - Громов.

###

18 сентября 1943 года гвардии младший лейтенант Владимир Бакулин и гвардии младший лейтенант Анатолий Паков вылетели на разведку дорог на территории противника и фотографирование аэродрома Луостари. Разведка шла успешно. Заметили движение на дороге.

Погода была отличная, видимость хорошая, и летчики надеялись доставить важные разведывательные сведения. Только приготовились к работе, как на высоте пяти тысяч метров Бакулин заметил восемь вражеских истребителей Ме-109. Фашисты тоже увидели наши самолеты и, надеясь на явное превосходство в силах, без промедления пошли в атаку. К Бакулину, он был ведущим, с задней полусферы быстро приближались два «мессершмитта».

Но Бакулин не сробел. Сделав боевой разворот, сам ринулся в лобовую атаку. Хотя расстояние и было далековато, он ударил по противнику тремя очередями. Успел заметить, что один из нападавших на него Ме-109 опрокинулся на крыло, заштопорил.

Наблюдать за ним времени не было. Уже четыре немецких истребителя попарно, с разных сторон, пошли в атаку на наших разведчиков. В какой-то момент ведомый гвардии младший лейтенант Паков не успел отвернуть, и струи пуль прошили его самолет. Со снижением он пошел в сторону линии фронта.

Бакулин остался один. Ох, и крутился же он, увертываясь от ударов, сам нападал и бил по врагу из пулеметов. Уже не первый раз сразу несколько вражеских самолетов бросалось на него. Но помощи ждать неоткуда. Поэтому он продолжал вести бой, делая крутые виражи, уходя из-под ударов противника и нанося ответные удары.

Главное, думал он, не дать врагу зайти в хвост самолета. Лобовую же атаку он отбить сумеет.

Ст. лейтенант Бакулин

Он чувствовал, что самолет его изрешечен пулями, уже плоховато слушается рулей. Видно, приближается развязка. На какой-то миг атаки противника ослабели. Видимо, фашисты решили, что добить измотанного непрерывными атаками летчика уже не составит большого труда. Но именно этот миг и использовал Бакулин. Сделав крутой вираж, он зашел только что атаковавшему его гитлеровцу в хвост и выпустил по нему две пулеметные очереди. Фашист кувырнулся, задымил и, теряя высоту, потянул к сопкам.

Появилась облачность, и Бакулин тотчас же этим воспользовался. Он ушел за облака и сделал несколько виражей. Попытался связаться со своим аэродромом, но радиостанция оказалась разбитой. Повреждено и рулевое управление. Он еще не знал, что у самолета срезана консоль, нет одного элерона. Но машина все же слушалась его, это сейчас главное. Надо дотянуть до своих спасти фотоснимки, передать данные разведки. Несколько раз Бакулин выскакивал из облачности, но, заметив поджидавшие его вражеские истребители, опять прятался в нее, А что если, используя облачность, взять курс на свой аэродром? Так и сделал. Вот и Мурмаши. Но когда уже подлетал, заметил внизу разрывы бомб. В воздухе шел бой. В такой обстановке на поврежденной машине не сядешь. И Бакулин повернул на запасной аэродром. Как на беду, и здесь ему не повезло. На высоте 300—400 метров он был атакован четырьмя вражескими истребителями. Отбивался, как мог. Но впереди высверкнула вражеская очередь. Мотор задымил и остановился. Самолет стал терять высоту. Бакулин глянул вниз на землю. Стало ясно, придется садиться вне аэродрома. Пока самолет планирует, хорошо выбрать подходящее место для приземления. Внизу мелькали сопки поросшие низкорослыми карликовыми березками. Ни одного ровного места. А земля стремительно приближается. Чуть в стороне небольшой распадок. Владимир выпустил закрылки. Хоть немного бы снизить скорость.

Летчик делал все, чтобы как можно мягче посадить самолет. И все же удар о землю оказался неожиданным. Самолет сильно качнуло, он накренился на правый бок, коснулся земли, тяжело подскакивая на кочках. Летчик инстинктивно старался всеми силами удержать машину, не дать ей перевернуться. Самолет последний раз подпрыгнул, так что летчика подбросило на сиденье, хотя крепко привязанного ремнями, и остановился.

Бакулин глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Так он просидел, наверное, с полминуты. Затем заставил себя взбодриться и решительно отстегнул привязные ремни. Встать, однако, ему не удалось. При первой же попытке резкая боль пронзила все тело. «Ранен»,- понял Бакулин. Он подождал, пока утихнет боль, и стал подниматься уже осторожно, но боль настигла его в тот момент, когда он уже подтянулся на руках, пытаясь выбраться из кабины. Со стоном опустился обратно в кресло.

Его нашли через несколько часов. Он сильно ослабел от потери крови, но все же сумел доложить о выполнении задания.

- Главное - данные разведки. Надеюсь, фотоаппарат невредим и пленки целы. Видимость была хорошая.

Отснятые фотопленки и карту с пометками тут же отправили в штаб полка. Вскоре оттуда позвонили:

- Поблагодарите гвардии младшего лейтенанта Владимира Бакулина. Снимки он привез отличные. Используем их при очередном налете на фашистский аэродром Луостари. И сведения о движении на дорогах пригодятся.

Когда Бакулину сообщили об этом разговоре, он сдержанно улыбнулся.

- Старался, снимал из-под облачности. А как с Паковым?

- Ищем. Завтра посылаем еще два самолета.

Случай с Бакулиным потом не раз приводился при разборе полетов как пример образцового выполнения поставленной задачи и упорства при доставке добытых сведений в часть.

###

23 сентября 1943 года летчиков поднял сигнал боевой тревоги. В воздух взмыли Жариков, Разумов, Громов, Бычков, Кулешов, Ченцов, Алексеев, Шилков, Михайловский. Задача: прикрытие Туломской ГЭС и своего аэродрома базирования. Вскоре заметили восемь немецких бомбардировщиков в сопровождении пятнадцати истребителей, которые, прикрывая бомбовозы, немедленно пошли атаку. Бой завязался на высоте 1500 метров в районе Мурмаши- Шонгуй и проходил со снижением до бреющего полета. Первая атака вражеских истребителей, на которую враг возлагал большие надежды, была успешно отражена. Громов, сманеврировав, набрал высоту, сверху атаковал противника. Товарищи его поддержали. Каждый выбрал себе цель и атаковал ее. Вели огонь с коротких дистанций, заставляя противника резко маневрировать, что расстраивало его боевой порядок. Теперь фашистские летчики не решались уже нападать группой. Они утратили между собой связь и действовали каждый на свой страх и риск. Но именно в этот критический момент подошла еще группа Ме-109 и вступила в бой. Обстановка значительно усложнилась. Важно было не допустить согласованной атаки вражеских истребителей и самим упорно атаковать. Учитывая это, Громов приказал Жарикову и Бычкову сковать боем подошедших Ме-109Ф, сорвать их замысел.

- За мной, в атаку!- передал капитан Жариков своему ведомому, - Прикрой.

Тут же в направлении фашистского истребителя полоснула пулеметная очередь. Но он сумел сманеврировать, уклониться от огня, развернулся и снова ринулся в атаку. Тут-то и настиг его Жариков, вышедший из виража. Ме-109Ф задымил и, оставляя за собой длинный черный шлейф, пошел к земле. Вскоре на месте его падения вырос взрыв, блеснуло пламя.

Лейтенант Бычков отбивался сразу от двух «мессеров». Закладывал вира-жи, уходил вверх, бросался вниз, почти прижимаясь к земле. Вражеские истребители, словно привязанные, неот-ступно следовали за ним. И туго бы ему пришлось, если бы не Михайлов, выбивший Ме-109Ф из-под хвоста его самолета. Удирая, гитлеровец пытался проскочить мимо заканчивавшего вираж Бычкова.

Летчик Михаил Бычков после успешного выполнения задания у своей боевой машины. Фото 1942 г.

Но не тут-то было. Бычков немедленно поймал его в перекрестье прицела и короткой очередью сбил. Кто-то из ребят ухитрился подбить один из головных бомбардировщиков, и тот полого, оставляя длинный шлейф дыма, пошел книзу. Строй бомбардировщиков рассыпался, они повернули назад. Вражеские истребители тоже стали один за другим выходить из боя и брать курс на запад. Громов, посчитав задачу выполненной, повернул на свой аэродром. Несмотря на численное превосходство вpaгa, бой был довольно легким и без потерь. После приземления техники нашли лишь повреждения от пулеметно-пушечного огня на четырех самолетах.

- Проучили «мессеров»,- сказал при разборе боевого вылета майор Громов.- Я думаю, долго они будут сидеть смирно.

Прогноз этот, однако, не оправдался. 24-го сентября очередную тревогу объявили на следующее утро. Большая группа вражеских самолетов снова приближалась к Туломской ГЭС. В воздух подняли три группы истребителей под общим командованием гвардии майора Громова. Первую группу возглавил гвардии капитан И. Жариков. В нее вошли Разумов, Бычков, Жученко. Вторая группа - во главе с Кулешовым. И вместе с ним Михайловский, Михайлов, Ченцов. Третьей группой руководил Завьялов. Ее составили Гуслистов, Петров, Иванцов, Никитин. С земли за ходом сражения наблюдал командир полка гвардии подполковник М. Семянистый, передававший команды по радио.

Замысел гитлеровцев состоял в том, чтобы связать силы наших истребителей и тем самым расчистить путь своим бомбардировщикам, которые должны были ударить по ГЭС и

аэродрому. Враг, видимо, рассчитывал, что после прошедшего накануне боя наши авиаторы ослабят бдительность.

Но ставка на внезапность противнику не удалась, благодаря своевременной информации по радио с командного пункта полка:

- Высота две тысячи пятьсот метров. Правее - группа истребителей противника.

- Вижу,- ответил Громов.- Атакуем!

Громов насчитал пятнадцать Ме-109Ф. «Значит, силы примерно равны,- подумал он.- Теперь все будет зависеть от смелости и мастерства летчиков». Бой начался стремительно, на встречных курсах. Когда перед первой атакой Жариков посмотрел на часы, было 9.35. Последний боевой разворот он сделал в 10.31. бой длился всего 56 минут, но что это были за минуты! Громов первым пошел в атаку и с ходу вогнал в землю один «мессер». Когда заканчивал боевой маневр, заметил, как задымил и рухнул вниз еще один вражеский истребитель, который, судя по всему, был сбит его ведомым.

Жариков, выбрав цель, упорно старался захватить ее в перекрестье прицела. Фашист увертывался, сам пытался зайти сверху или сбоку.

- Бычков, прикрой,- скомандовал Жариков и с боевого разворота, поймав, наконец, фашиста в прицел полоснул по нему длинной очередью. Вражеский истребитель клюнул носом и стал заваливаться на крыло. «Этот готов»,- отметил про себя Жариков. Тут же он увидел, как и второй вражеский самолет, объятый пламенем, косо пошел вниз, оставляя за собой шлейф дыма. Понял - это Михаил Бычков, воспользовавшись замешательством противника, сбил еще один Ме-109Ф. За короткий бой они сумели уничтожить четыре вражеских самолета. Удача? Везение? Конечно, на войне и их нельзя сбрасывать со счетов, но главное - мастерство, смелость, отличное владение техникой.

- Двадцать второй!- послышался в наушниках голос командира полка. Двадцать второй, это был позывной номер Георгия Громова.- С запада приближается пятнадцать «мессеров». Высота две тысячи метров. Будь внимателен. За ними идут бомберы"

- Вижу,— отозвался Громов.- Сейчас встретим.

Он подал команду всем экипажам выходить из боя для удара по новой группе противника. Положение хоть и осложнилось, но наши ребята не дрогнули. Громов сумел в динамике боя скорректировать действия ведомых им групп.

Одна из атак гвардии младшего лейтенанта Разумова увенчалась успехом. Он сбил Ме-109Ф. Но и гитлеровцы, ободренные прибытием подкрепления, усилили натиск. Они придерживались своего излюбленного приема - навалившись на один самолет с разных сторон, брали его в «клещи». Атакованный таким образом Жариков едва сумел отбиться. Только вышел из виража, заметил, что гитлеровцы, как коршуны, набросились на другой самолет. Кинулся на помощь - и не успел. Самолет, прошитый несколькими пушечными очередями, загорелся, стал падать. Летчик с парашютом не выпрыгнул. Болью в сердце отозвалась у всех эта смерть. Но в пылу боя Жариков не заметил номер самолета. Кто же это? 3апросил Бычкова. Не отзывается. Неужели он погиб. С яростью бросился Жариков снова в атаку.

Он так удачно врезался в боевой порядок подходившей группы гитлеровцев, что сразу расстроил его. Спереди внизу оказался один из «мессершмиттов». Жариков ринулся вниз, заходя в хвост противнику. То ли фашист его не заметил, сам, увлекшись атакой, то ли посчитал, что успеет увернуться, только он допустил Жарикова совсем близко, и Михаил, воспользовавшись этим, выпустил две очереди с короткого расстояния. Помеченная паучьей свастикой, машина вспыхивает и проваливается вниз. Но Жариков увлекся, не сделал маневра, и сам оказался под огнем гитлеровца. Пули пронзили кабину - хорошо, что все обошлось. Нет, в воздушном бою нельзя терять осмотрительность - расплата может последовать мгновенно. Хорошо, сейчас помог Ченцов - прошил гитлеровца короткой очередью. С другой стороны ударил Михайлов. Они вдвоем быстро разделались с фашистом: вражеский самолет задымил и стал падать.

Видя, что пробиться здесь невозможно, враг стал разворачиваться и уходить к норвежской границе. Без прикрытия и «юнкерсы» не прошли. Побросали бомбы куда попало, и повернули назад. У наших тоже на исходе было горючее и боеприпасы:

Громов подал команду возвращаться домой. Итог был неплохой. Но и у нас не обошлось без потерь. Выбыли из строя Бычков и Жученко. Как загорелся самолет Миши Бычкова, видели и с командного пункта. Командир полка приказал ему покинуть самолет с парашютом, но Михаил ничего не ответил на это, и его самолет, оставляя шлейф дыма, по пологой глиссаде пошел в сопки. Вскоре там раздался взрыв. Как погиб Жученко — никто не видел. Разумов говорил, что «мессеры» навалились на него с двух сторон, и наш самолет, прошитый трассирующими очередями, загорелся и со снижением пошел к линии фронта. Сел он или упал, этого Разумов не знал.

- Не верится, что Иван погиб,- вздохнул Громов.

- Не верится, что и Миша погиб,- в тон ему вздохнул Жариков.

.- Что же делать? Война.

- Война-то война,- ответил Георгий Васильевич- а жалко таких ребят терять.

Вскоре позвонили с соседнего аэродрома и сообщили, что Иван Жученко у них. Сам он ранен, но не тяжело. «Хорошо,- обрадовались в эскадрилье.- Значит, жив Иван. Молодец!»

Что же случилось с Жученко? А его тоже, как и Жарикова, подвело чувство успокоенности, как только сбил один «мессершмитт». Расслабился слишком. А тут откуда ни возьмись, вывернулись из-за облаков два «мессера» и с двух сторон прошили его очередями. Боль пронзила руку и грудь. В кабине запахло дымом. Самолет вошел в штопор, но Жученко, хотя и был ранен, но продолжал бороться. Неимоверным усилием ему удалось вывести горящий самолет из штопора. Высота быстро падала. Внизу - сопки. До своего аэродрома не дотянуть. Куда садиться? Вспомнил, поблизости был аэродром, на котором базировались штурмовики. На него летчик и повел машину, удачно приземлил ее на фюзеляж с убранными шасси. Однако выбраться из самолета Иван самостоятельно не мог, так как кабина оказалась деформирована, и он раненой рукой не смог открыть ее изнутри. Ему помог это сделать солдат-стартер. Подбежав, он ногой разбил фонарь кабины и помог Жученко выйти. Едва они успели отскочить от самолета, как тот взорвался. Ивана отправили в госпиталь, откуда он вскоре выписался и вновь прибыл в родную эскадрилью.

Всего в этом бою мы сбили восемь вражеских самолетов. Фашисты так и не пробились ни к Мурмашам, ни к Туломской ГЭС. После боя оказалось, что у моего самолета разбит хвост и поврежден воздушный винт. Из эскадрильи «Комсомолец Заполярья» погиб один Бычков. Из первой и третьей - четверо: Петров, Ченцов и еще двое молодых. Надо отметить, что в нашей эскадрилье летчики были хорошо подготовлены, и сбить кого-либо из них было не так-то просто. Вот что об этом же бое вспоминает и другой его участник, летчик И. Разумов:

«Мы взлетели по тревоге для прикрытия Мурмашей и Туломской ГЭС от вражеских бомбардировщиков. Дрались жестоко, ни одного бомбера не пропустили на Мурмаши. Фашисты развернулись и ушли на свою территорию.

Я был ведомым у Жарикова. Нас атаковали сзади четыре «мессера». Я предупредил Жарикова, отвернул, потом снова зашел для атаки и сбил один самолет. Потом началась общая «карусель». Воздушный бой - он быстрый. Тут особенно примериваться да раздумывать некогда. Не помню точно, но, кажется, французы пустили гулять по свету крылатую фразу, «на войне как на войне!» Это понятие весьма емкое - все можно под него подогнать. Но война, это не только бои, дерзкие вылазки в тыл врага, воздушные схватки, танковые атаки. Война -это не только смерть, раны, боль, страх и слезы. Война - это и воинский быт, отдых между боями и задорный молодой смех, и танцы под гармонь, и любовь, ремонт техники, и такая, совершенно «домашняя» вещь как стирка... В общем, на войне как на войне...»

Это сейчас, спустя много лет после войны, мы не можем представить себе ветеранов иначе, как убеленными сединами людьми. А тогда им было по восемнадцать, двадцать, двадцать пять лет... Крепкие, задорные, веселые парни, а иные и не парни еще, а вчерашние мальчишки, только что со школьной скамьи после коротких курсов, И такие были в эскадрилье «Комсомолец Заполярья».

Воздушному бою 24-го сентября 1943 года был посвящен траурный боевой листок. Фотокопии фрагментов плохого качества. Привожу сопро-вождающий текст листка. «24 сентября 1943 года в воздушном бою смертью храбрых погибли пять верных сынов нашей Родины.

…Пройдут года. Наша страна оправится от потрясений жестокой и кровопролитной войны. Восстанут из пепла пожарищ сожженные немцами советские города и села. И, проходя мимо могил воинов Великой Отечественной войны, советские люди остановятся перед ними и отвесят низкий поклон героям, отдавшим жизнь за победу нашего правого дела».


Фрагмент боевого листка

На снимках слева направо: гвардии младший лейтенант А. Н. Ченцов, гвардии лейтенант М. Е. Бычков, гвардии капитан В. М. Петров, гвардии младший лейтенант Н. И. Гусаков, гвардии…? (Пятого летчика выяснить фамилию не удалось)

Однако эскадрилья - это не только летчики. В ее личный состав входили техники, оружейники и другой обслуживающий персонал, на-половину состоящий из девушек. У них были поистине золотые руки, неистощимое терпение, завидная стойкость и мужество

- Вот кому после войны надо ставить памятники, - тихо сказал как-то Громов Жарикову, глядя, как девушки на морозном ветру замерзшими, обветренными руками снаряжают к очередному боевому вылету самолеты.

Построение техсостава 20-го ИАП, а/д Мурмаши.

 

Вспоминают ветераны.

«Девушки начали появляться на аэродроме Мурмаши в суровую зиму 1942 года. Первыми прибыли оружейницы Тоня Александрова, Надя Арсеньева, Таня Сиротина, Маша Болотова. Жили девушки дружно, совместно переносили невзгоды, делились маленькими радостями. Все они были примерно одногодки и со схожими биографиями. Одни до войны учились в аэроклубах, мечтали летать или хотя бы работать на аэродроме, другие по комсомольским путевкам учились в школах авиамехаников, а уж оттуда - на фронтовые аэродромы.

Девушки отвечали за подготовку бортового оружия, готовили самолеты к боевым вылетам. Эта была ответственная задача, и девушки выполняли ее отлично, став верными помощниками механиков и техников. В летную погоду летчики делали пять-шесть боевых вылетов в день. Представляете, какая нагрузка ложилась на хрупкие девичьи плечи, да еще в условиях Севера? Но за всю войну не было случая, чтобы пулеметы или пушки отказали по вине оружейницы.

- В нашу обязанность,- вспоминает Антонина Дмитриевна Шамаева (Александрова),- еще входила охрана самолетов в нелетное время, в основном ночью. Даже не помню, было нам тогда страшно или нет? Если взять во внимание, что фашисты почти каждую ночь бомбили Мурманск, вероятно, нам было страшно. Однако мы зорко охраняли аэродром, и ни один человек без пароля не мог пройти. В летнее время нам было легче. А зимой в лютый мороз совсем плохо. Замерзнешь, потом, после смены караула, где-нибудь пригреешься, и так хочется заснуть. Отдохнешь немного - и снова за работу.

А Надежда Андреевна Делаева (Арсеньева), вспоминая пережитое, пишет: «Хочется отметить, что девушки эскадрильи «Комсомолец Заполярья» за три с лишним года в шинелях не утратили своей женственности, не огрубели душой, не было у нас курящих. Все честно выполняли свой долг перед Родиной, выполняли любую работу, куда бы ни послали».

Жили девушки дружно, никогда не унывали, хотя и далеко неодинаковыми были по характеру, темпераменту. Валю Сидорову, например, звали хохотушкой. Она и сама порой говорила, шутя: - А мне смешинка в рот попала, поэтому и смеюсь.

Всегда веселая, неунывающая, она очень дополняла серьезную, неразговорчивую Машу Болотову. Даже в минуты опасности не поддавалась унынию. Запомнился девушкам такой случай. Они в землянке чистили пулеметы, Не было только Вали. И тут начался жестокий налет на аэродром. Все волнуются. Где же Валя? Что с ней? А она, едва успев добежать до землянки, кубарем скатилась вниз и тут же по двери ударила пулеметная очередь. Девушки обомлели, а Валя заливается, хохочет. Вот, мол, как я ловко улизнула от смерти.

Крепким войсковым товариществом жили люди эскадрильи «Комсомолец Заполярья». А что касается девушек, то многие летчики, естественно, питали к ним и более нежные чувства. Бывало, что дружба постепенно перерастала в любовь. Одни по этому поводу шутили, посмеивались. Другие относились к своим взаимоотношениям серьезно и пронесли любовь через всю жизнь, как, например, Миша Делаев и Надя Арсеньева.

«У многих летчиков и техников,- вспоминая пережитое, пишет полковник запаса Иван Иванович Разумов,- близкие, знакомые и родные оказались на временно оккупированной территории, а были они все молодые, неженатые, и многие дружили с девушками. Ведь не было более близких людей, чем они. Некоторые дружили открыто, а некоторые симпатизировали друг другу, но в этом не сознавались. И как было приятно знать, что некоторые девушки провожали летчиков на боевые задания и, если были свободны, не уходя с аэродрома, ждали их возвращения, смотрели на запад и считали появившиеся точки самолетов на горизонте. Если все возвращались с задания - вздох облегчения. А если недосчитывали, то с тревогой на сердце и с грустью в глазах ожидала посадки. Кто же не возвратился?»

...Вот так однажды не вернулся Юшинов. Вся группа села, самолеты уже давно на стоянках, возле них суетятся техники и оружейники, а одинокая девичья фигурки пригорюнившись, продолжает стоять у кромки аэродрома. Девушка ждала Юшинова, все знали об этом, никто не решался подойти и сказать, что его сбили в бою. Наконец, подошел Громов, легонько тронул девушку за локоть.

- В бою мы потеряли один самолет. Он не вернется!

Девушка всхлипнула, но промолчала. Громов постоял рядом, вздохнул и отошел. Она все ждала. И лишь когда опустились сумерки, повернулась и тихо побрела к своей землянке.

Вообще в гибель друзей сразу никто не верил. Уж если сам видел точно, тогда другое дело. И сколько случаев было, что ожидание оправдывалось, что считавшийся погибшим, возвращался.

Молодого летчика Николая Алексеева сбили в неравном бою. Товарищи видели, как его самолет, переваливаясь с крыла на крыло, пошел к земле. Но дома, на аэродроме, в его смерть не верили. Девушки дотемна ждали его возвращения. И на другой день с утра забегали в летный домик узнать, не вернулся ли? Все надежды прошли, в штабе готовили приказ о его гибели, а девичьи сердца все не сдавали, все ждали. И не напрасно.

Николай Алексеев появился на восьмой день. Обросший, худой, но глаза весело сияли на смуглом лице. Тогда, в бою, поняв, что самолет потерял управление и спасти его не удается, он оставил гибнущую машина выпрыгнул с парашютом.

Слева направо: сидят И. Разумов, М. Шилков; стоят М. Незнамов, Н. Алексеев, И. Жученко

Приземлился в редкий кустарник на краю болота. Поднявшись, первым делом попытался сориентироваться. Это ему удалось, и он пошел на восток, к своим. Долго плутал по болотам, обходил гиблые места. К вечеру почувствовал голод. Поискал в карманах, планшете. Ни грамма съестного, вот когда пожалел, что нет с ним бортпайка. В изнеможении опустился на кочку. Пошарил взглядом по высокой траве и вдруг заметил на тоненькой веточке ягоды. Брусника? Торопливо наклонился, бережно собрал, попробовал.

Она, брусника. Оползал весь участок на коленях, набрал пригоршню. «Ну что ж, можно считать, что поужинал».

Теперь он уже не обходил болота, а искал их. Там росла скороспелая клюква. Не, ахти какая еда, а подкрепиться можно. Спал мало. Старался идти, пока были силы. Прямой путь удавалось выдержать далеко не всегда. Но все же он шел, заставляя себя преодолевать километр за километром, отбрасывая усталость, не поддаваясь унынию. «Я же жив, цел и невредим. И меня ждут боевые товарищи». Радовался, когда слышал над головой шум авиационного мотора. Пытался определить, чей это самолет, с какого аэродрома. Упорство и настойчивость были вознаграждены. Николай добрался до своих. Немного подлечился. Снова поднялся в воздух и полетел на разведку.

На снимках справа налево: командир 20 ГИАП гв. майор А. Кутахов, гв. мл. сержант Делаева (Арсеньтева), гв. лейтенант М. Делаев, гв. лейтенант Михайлов

...Хмурой осенью 1944 года долго ждали возвращения Михаила Делаева.

Шли завершающие бои по разгрому врага в Заполярье. С аэродрома поднялись истребители, чтобы сопровождать на задание полк штурмовиков. Над целью стояла низкая облачность, били вражеские зенитки. Завязался бой с самолетами противника, но те, не выдержав, быстро скрылись. Выполнив задание, штурмовики и истребители возвратились на свои аэродромы. Не было лишь Делаева.

В дежурном летном домике стояла тягостная тишина. По всем регламентам подсчитали, что Делаев должен быть на месте, горючего на такое время полета у него не хватит. У стартовой радиостанции дежурила Надя Арсеньева. Она особенно волновалась. «Что же случилось? Почему он молчит?» И вновь и вновь запрашивала позывные Делаева. Но Михаил не отвечал. Постепенно домик опустел, все летчики и техники ушли. Остался лишь командир полка подполковник Павел Кутахов. Наконец он сказал:

- Арсеньева, свертывайте радиостанцию. Надя не шелохнулась. Она видела, что командир полка остается на месте, и тоже не могла уйти. Через несколько минут Кутахов снова сказал: - Свертывайте радиостанцию. Все. Но сам не уходил. На аэродроме уже никого не было видно. Надя волновалась: как быть? А сердце подсказывало: послушай эфир еще немного, подожди. И действительно, сквозь треск и шум в наушниках возник голос Делаева: «Я семьсот двенадцатый, разрешите посадку?» Лицо Нади вспыхнуло ярким румянцем. От неожиданности она растерялась и, не доложив командиру полка, ответила: - Я сто первый, посадку разрешаю.

101-й был позывной Кутахова. Командир полка бегом бросился к радиостанции. Грозит пальцем, а сам смеется: - Так кто командир полка - я или ты?

Та опомнилась, просит прощения, хотя прекрасно понимает, что в такую минуту ей это уже простили. Комполка присоединился к станции, а Надя напряженно вслушивается в сумеречную тишину. Где же самолет? Ни звука, не слышно шума мотора. Видя ее нетерпение, Кутахов разрешил закончить дежурство. Надя бросилась на аэродром и видит: на посадку с выключенным двигателем заходит самолет Михаила.

Позднее Делаев ей рассказывал: - Понимаешь, один штурмовик после выполнения задания отстал, видно, потерял ориентировку. Смотрю, он чешет на запад. К врагу же попадет, собьют. Я дважды показывал ему условными сигналами «следуй за мной». Но он продолжал лететь в противоположном направлении. Опять сигналю ему. Наконец, он, кажется, понял меня, повернул. Пришлось довести его до аэродрома, посадить. Только убедившись, что с ним все в порядке, пошел на свой аэродром. Горючее, конечно, кончилось. Едва дотянул.

- Я видела, как ты садился.

- Переволновалась?

- Еще бы. Ты обо мне совсем не думаешь.

- Дума была одна - дотянуть бы.

###

«А помните, девчата, как мы строили первую землянку»- вступила в разговор Надя Арсеньева.- Прибыли на аэродром, а жить негде. Идут тяжелые бои, большие потери и в людях и в самолетах. Главное для техников и механиков - сумей подготовить самолет к вылету. Но ведь где-то надо и жить. И вот мы в один день соорудили землянку. Лопаты и кирки нашлись. Взяли мы этот инструмент - и за дело. И тут же к нам присоединились техники, механики, летчики Бычков, Разумов, Воскресенский. Вот тут-то и состоялось наше первое знакомство с личным составом эскадрильи. Заметили мы, какие дружные парни здесь, почувствовали сразу - гвардейцы.

- Потом-то лучше было,- вступила в разговор Тоня.- Меняет полк дислокацию, прибываешь на новый аэродром - вот тебе землянки. Обжитые, теплые. Надя Арсеньева поддакнула Тоне.

- Верно, верно. Я вот вспомнила, как мы жили. Сейчас, пожалуй, уже и смешно. А тогда было просто трудно. И нужно. Другого выхода не было. Первым делом, как в песне поется,- самолеты. А жили мы тогда в ящике-контейнере из-под самолетного крыла. Помните, девчата? Рассказать кому постороннему - не поверит.

Валя Сидорова глянула на нее, да так и покатилась со смеху.

- Ой, девоньки, ой не могу. Вспомнила. Нары в этом ящике в два яруса, и мы спали в спальных мешках по двое. Тесновато, но зато тепло. Встать все одновременно не могли. Поднималась одна, брала свою одежду и сапоги и выходила на снег одеваться и обуваться. Потом выбиралась из контейнера другая, и так по очереди все остальные. Помню, однажды по тревоге выскочили, второпях похватали что попало. На построении смотрю, на мне два правых сапога, оба в одну сторону носками смотрят. Ох, и сейчас со смеху падаю, удержаться не могу. А тогда сдержалась. Только когда старшина распустил строй, так прыснула, что он аж побледнел. Спрашивает: «Сержант Сидорова, что за выходка?» А я хохочу уж в открытую и показываю ему на свои сапоги. Тут и он не выдержал, улыбнулся. Насмеялись вдоволь.

Девушки помолчали, вспоминая каждая свое.

Валя Сидорова мечтательно сказала:

- Девчата, потанцевать бы сейчас. Кончится война, ох и потанцуем,

- Что это мы, девчонки,— посерьезнела вдруг Тоня.- Радуемся, смеемся. А каково-то сейчас тем, кто в наряде?

В праздничные дни, как правило, охрана аэродрома и самолетов усиливалась. Многие девушки-оружейницы назначались в наряды. Сменившиеся с постов отдыхали в дежурном домике на аэродроме. В сильный мороз смена караула производилась каждый час.

...Зябко. И немного жутковато. Аня Парфенова с винтовкой шагает вдоль аэродрома, мечтая о том времени, когда можно встретить Новый год в теплой комнате, одевшись в красивое платье и туфли на высоком каблуке. А пока на ней большие, не по размеру валенки, ватник и ватные же брюки, делавшие ее фигуру неуклюжей.

Аня остановилась, осмотрелась по сторонам, прислушалась. Тишина. Только слышно, как поскрипывает снег.

Это движется с противоположной стороны ей навстречу Нина Семенова.

Сменилась с поста она уже в полночь. Придя с мороза в тепло, долго отогревалась у печки, а потом легла на койку и, сморенная усталостью, заснула. И снилась ей жарко натопленная изба и домашний стол, на котором стояло блюдо с теплыми румяными новогодними пирогами.

После трудового дня девушки долго не могли заснуть. Все мечтали, какая будет жизнь после войны, кто чем будет заниматься. Часа в четыре утра послышались выстрелы.

- Девчонки, что такое? - вскочила Таня Сиротина. Выглянули в окно. Барак, где размещались летчики 1-й эскадрильи, находился рядом. Летчики выбегали из него, стреляли в воздух из пистолетов, кричали:

- Ура! Победа! Победа!

Надя Арсеньева первая выскочила из барака. Не знала, куда сперва бежать; к летчикам 2-й эскадрильи, где находился Миша Делаев, или к техникам и механикам. Увидела Разумова, радостно крикнула:

- Победа?

- Победа, Надя, Победа! Фашистская Германия капитулировала. Конец войне!

###

Поздний вечер. Синие сумерки все гуще и плотнее окутывали землю. Тишина. Улегся, затих шум боевого, летного дня. Мирно стоят заботливо прикрытые чехлами грозные машины. У некоторых еще можно заметить техников, этих неутомимых тружеников войны.

Но и они уже устали за большой трудовой день. Пора на отдых. Взглянув в последний раз на самолеты, уходят их лекари, расплываются, исчезают в сумерках.

Техники и механики - эти великие труженики фронтовых аэродромов - работали, не зная устали.

Громов представлял их к награждению наравне с летчиками. По его ходатайству получили орден Красной Звезды гвардии техник-лейтенант Покумейко Константин Антонович, гвардии техник-лейтенант Бартов Анатолий Витальевич, гвардии старшина технической службы Алексеев Владимир Иванович и другие. А когда их награждали, Громов говорил с удовлетворением: - Золотые руки у этих людей! Действительно, техники и механики, мотористы и оружейники, прибористы работали по-фронтовому. Техники и механики - эти великие труженики фронтовых аэродромов - работали, не зная устали.

- Работать приходилось много,- вспоминает механик гвардии старшина Николай Иванович Енин. Ночью и днем, в мороз и снег, в дождь и пургу. Механик есть механик. На фронте мы не знали слова, нет. В любых условиях восстанавливали машины, готовили их к бою. Работали на совесть. Ведь механику доверена жизнь летчика, от него во многом зависит успех в бою.

Н. Енин, бывший механик звена управления 20-го ГИАП. Фото 1982 г.

Большинство техников, механиков, мотористов и оружейников были молодыми людьми, комсомольцами. Енину, например, когда он прибыл в полк, едва исполнилось двадцать. А он уже успел стать мастером высокой квалификации. Живой, любознательный, еще школьником увлекся он самолетами. С третьего класса стал ходить в авиамодельный кружок Осоавиахима. В пятнадцать лет он выступал в составе сборной страны на Всесоюзных соревнованиях авиамоделистов, стал призером, установил мировой рекорд по моделям планера. Увлечение авиацией привело его в аэроклуб. Из аэроклуба был направлен в авиационное техническое училище, которое закончил в 1942 году с отличием. Просился на Ленинградский фронт, но его в составе группы из десяти человек направили в Свердловск для изучения материальной части самолетов иностранных марок. На фронт в эскадрилью «Комсомолец Заполярья» он прибыл с солидным запасом знаний и практических навыков. Вместе с Георгием Коровиным, с которым окончил одно училище, включился в работу бригады ремонтников. Это был нелегкий экзамен, который, надо сказать, они блестяще выдержали. Какими же прекрасными мастерами были эти люди!

Взять оружейника Крутелева. Богатырь, мастер просто удивительный. Побывав в его руках, любое оружие действовало безотказно. Его приятель Алексей Кручинин — мастер с большой буквы. Всегда веселый, он мог работать день и ночь, казалось, не зная усталости. Только улыбка становилась чуть сдержаннее. Их наставником был техник-лейтенант Анатолий Бартов, прекрасный специалист, назубок знающий материальную часть самолетов, в том числе и иностранных марок, он мог разгадать любую неисправность и быстро устранить ее.

Старожилом эскадрильи был и гвардии старший сержант Сергей Кузнецов. Когда началась Великая Отечественная война, ему едва исполнилось двадцать три года. Но он был уже опытным воином. Призванный в армию в 1938 году, Сергей окончил школу младших авиаспециалистов, служил на Дальнем Востоке, участвовал в войне с Финляндией. В Заполярье застала его и Великая Отечественная война.

С. Кузнецов, во время войны мастер вооружения 20-го ГИАП. Фото 1985 г.

Сергей Кузнецов работал вместе со всеми. Был сначала мастером по авиавооружению, затем авиационным мотористом. Умел всего себя отдать делу, думая лишь о том, чтобы самолет, который он обслуживает, всегда был готов к бою. Он гордился, что служил в одной эскадрилье с прославленными летчиками Хлобыстовым, Поздняковым, Кутаховым, Громовым.

Как специалист высокого класса, Сергей Кузнецов учил молодых механиков, передавал им свой опыт и знания. Но и сам не гнушался поучиться у старших. Многое перенял в труде от гвардии старшего сержанта Сергея Нарвского - специалиста по авиационным приборам. Человек спокойный и сосредоточенный, он делал все в высшей степени надежно. Война - это прежде всего работа. Тяжелый, без выходных и отпусков, без отдыха напряженный труд. И технический персонал аэродрома кроме своих прямых обязанностей выполнял любую военную работу. Например, нужно делать ложный аэродром—это делали они. Нужно маскировать самолеты - тоже они. Получили новую технику - надо собрать и облетать самолеты. А если фашисты заметят и разбомбят? Решили устроить ложный аэродром с макетами самолетов. Их небрежно маскировали - пусть все видят. А на другом аэродроме, поблизости от ложного, собирали новые машины. Трудились, конечно, изо всех сил, все хотелось сделать побыстрее. Беспокоило, что фашисты не клюнут на ложный аэродром и станут искать

подлинный. А они клюнули. Однажды в небе показалось до двадцати бомбардировщиков противника. Летели в направлении Мурманска. Но заметили «аэродром» и, развернувшись, пошли на него. Бомбили усердно, на «поле»- воронка на воронке, «техника»- горит. Зато настоящий аэродром и настоящие самолеты остались невредимы. Они были хорошо замаскированы. Труд техников окупился с лихвой. И самолеты сохранили, и людей сберегли.

Возлагалась на технический состав эскадрильи еще одна обязанность. В случае если летчик вынужденно садился на нашей территории, сразу же туда направлялась спасательная группа. Зимой 1943 года машина, которой управлял гвардии младший лейтенант Борис Михайлович Воскресенский, была подбита в воздушном бою. Летчик, раненный в голову, совершил вынужденную посадку. Но самолет сумел посадить, хотя и на «живот», то есть с убранным шасси. В Заполярье и летом-то тяжело ориентироваться - однообразные сопки, озера, болота. А тут - кругом «белое безмолвие». В общем, заблудился Борис. Спасибо, его заметили с нашего поста оповещения, что размещался на вершине одной из сопок.

О случившемся они сообщили в штаб полка, так как сами эвакуировать раненого не могли. Да и в штабе призадумались. В одну сторону получалось километров сорок, а то и побольше. И это по бездорожью, в условиях, когда большая часть суток - темнота. Поэтому за Воскресенским послали не одного, не двух человек, а целую группу. Кроме врача в нее вошли Н. Енин, В. Гаврилов, В. Крутелев, Г. Коровин, С. Нарвский, А. Бартов, С. Каганович. Встали на лыжи, взяли с собой лодку-волокушу для раненого Воскресенского и отправились в дальний поход. Когда добрались до поста оповещения, где находился Воскресенский, то нашли его в плохом состоянии—сильно обморожены ступни ног и пальцы на обеих руках. С большим трудом доставили Бориса в госпиталь. И долго беспокоились за него, боялись, что ему не избежать ампутации. Но врачи ноги ему спасли, а вот пальцы рук не все удалось сохранить. После госпиталя Б. Воскресенский настойчиво просился за штурвал истребителя, но каждый раз получал отказ. Тогда он обратился к командованию армии, и ему разрешили летать на легкомоторных самолетах. До последнего дня войны он летал на По-2.

###

Пожалуй, чаще других вылетал на «свободную» Алексей Хлобыстов, иногда один, но обычно в паре с кем-нибудь из тех, кто уже имел достаточный опыт боев на Севере,

Героя Советского Союза Хлобыстова хорошо знали не только в эскадрилье, но в полку, да и вообще авиаторы Севера, его любили, у него учились боевому мастерству.

Алексей был подлинным кумиром молодых летчиков. Им казалось, что все ему дается легко, само собой. Но он-то знал, что каждый вылет, каждый воздушный бой - это тяжелый труд, требующий напряжения всех духовных и физических сил. Труд не только в воздухе, но

и на земле, во время наземной подготовки. Поэтому он частенько заглядывал к техникам и механикам, рассказывал, как вел себя самолет в бою, а те, как говорится, мотали на ус, намечали, на что надо обращать особое внимание.

Коротким зимним днем, хотя и днем- то это время суток на пороге полярной ночи назвать нельзя, Хлобыстов в паре с младшим лейтенантом Калегаевым вылетел на «свободную охоту».

Находясь в небе, Хлобыстов по радио получил данные о немецком разведчике, который на значительной высоте крался в сторону Мурманска, но делал это хитро, пытаясь пробраться к городу с юго-востока, откуда его, естественно, не ждали. Но этот маневр только угадывался: пока «рама» находилась над «своей» территорией.

Не спят фашисты, зорко следят за небом. Алексей взмыл вверх и тут заметил знакомый силуэт фашистского разведчика. Хлобыстов поднялся еще выше и ввел машину в боевой разворот для атаки. Сзади его прикрывал Калегаев.

Этот бой наблюдали и наши посты, находившиеся на одной из сопок, поэтому о нем впоследствии стало известно и в полку, а вот куда подевались Хлобыстов с Калегаевым, никто не знал. По докладам командиров наземных войск с территории, занятой противником, из района высоты 105,3 донесся взрыв большой силы, а потом был виден пожар.

А Хлобыстов с Калегаевым все не возвращались. Никто не мог поверить, что погиб такой ас, такой мастер воздушного боя, и потому Алексея терпеливо ждали, хотя никаких надежд уже не оставалось. Его долго вызывали по радио, запрашивали соседние аэродромы, не сел ли там, связывались со стрелковыми частями переднего края - и все безрезультатно. Когда же было перехвачено радиосообщение о том, что два советских самолета, прорвавшиеся в глубокий вражеский тыл, были сбиты ружейно-пулеметным огнем, в полку стали обсуждать, кто это мог быть?

- Я хорошо знаю Хлобыстова,— говорил комэск Жариков.— Он даром не отдаст свою жизнь. Будет драться до последнего.

- Что можно предположить, исходя из имеющихся у нас сведений? — сказал Громов.- Напрашиваются два вывода. Вывод первый: Хлобыстов пулеметным огнем взорвал склад боеприпасов и при выходе из пикирования подорвался на взрывной волне. Могло так быть?

- Могло - согласился командир полка. - Вывод второй. Будучи подбит и ранен, Хлобыстов направил свой самолет на склад, взорвал его и сам погиб. Ведомый же гвардии младший лейтенант Калегаев во время атаки Хлобыстовым склада потерял его из виду и при поиске был сбит огнем с земли. Падение его на горящем самолете и наблюдали наземные войска.

- Вполне вероятно.

- И еще одна деталь,— продолжал Громов,— о сбитых советских самолетах фашисты широко оповестили по радио. А это делается ими лишь в тех случаях, когда они понесли значительный урон. Поэтому можно предположить, что наши летчики совершили героический поступок, в результате которого противник понес большие потери.

Пал в бою с врагом один из лучших летчиков полка Герой Советского Союза Алексей Хлобыстов. Его гибель остро переживал весь личный состав эскадрильи, да и всего полка. Не стало веселого, смелого парня, отличного товарища, прекрасного летчика.

«…ветеран полка гвардии капитан И. Жариков присел рядом с новым товарищем. Слово за слово и полилась у них беседа. О жизни, о боях и об Алексее Хлобыстове, о традициях эскадрильи и полка. Прибывшую в эскадрилью молодежь младших лейтенантов Михаила Делаева, Михаила Незнамова, Владимира Савинова, Василия Середу сразу стали учить на его примерах, подчеркивать, что его прекрасные качества летчика пришли не сами собой, что он их постоянно совершенствовал и развивал, изучал особенности воздушных боев в Заполярье, тактику противника, знал возможности его самолетов. Героями не рождаются, ими становятся,

Ивана Разумова по праву причисляли к славной когорте асов Заполярья, и политуправлением Карельского фронта о нем, как и о ряде других летчиков полка, была выпущена листовка.

Называлась она: «Становление гвардейца Разумова». В ней говорилось, что летчик Иван Разумов пришел в гвардейскую эскадрилью «Комсомолец Заполярья» в 1942 году. Его радушно приняли в свою семью молодые истребители. А он внимательно присматривался к опытным воздушным бойцам.

Ему посчастливилось застать в эскадрилье Алексея Хлобыстова, послушать его беседы о воздушных боях, о тактике противника. Он учился у Громова, Жарикова, Бычкова. Первый вражеский самолет Разумов сбил в мае 1943 года.

А утром восемь советских истребителей снова поднялись в воздух для сопровождения «ильюшиных». И вдруг над линией фронта они встретились с фашистскими истребителями.

Их почти вдвое было больше. Часть из них попыталась сверху связать группу прикрытия, другая снизу подбиралась к штурмовикам.

Группа Ивана Разумова вовремя заметила эту уловку и противопоставила ей встречный удар. Лишь одному фашисту удалось прорваться к боевым порядкам «илов». Но и тот перед атакой попал под пулеметную очередь Ивана Разумова.

Всего пять самолетов сбили в этом бою гвардейцы. На этом, по существу, схватка закончилась, поскольку остальные гитлеровцы трусливо удрали.

В этом бою Иван Разумов довел счет сбитых фашистских самолетов до семи. Его победы были отмечены орденом Красного Знамени и двумя орденами Красной Звезды. Много раз он смотрел смерти в глаза и не отворачивался. Он такой, каким должен быть воспитанник комсомола, верный сын Советской Родины, ее бесстрашный защитник.

Листовка об Иване Разумове обошла не только все звенья эскадрильи, но и весь полк и долго еще передавалась из рук в руки.

«Петляковы» базировались на аэродроме неподалеку. Истребителям из «Комсомольца Заполярья» не раз приходилось сопровождать их на бомбежку вражеских объектов. Обычно бомбардировщики поднимались в воздух несколько раньше, потом поступала команда истребителям, и когда они взлетали, бомбардировщики уже висели над аэродромом. Разумов, Жученко, Хлобыстов, Громов и другие летчики дружили с пилотами бомбардировщиков.

###

Нередко летчики эскадрильи «Комсомолец Заполярья» летали на воздушную разведку либо самостоятельно, либо прикрывая «Петляковых». Особенно часто Иван Разумов встречался с командиром «Петлякова-2» старшим лейтенантом Антоном Сливкой, не раз сопровождал его и на бомбометание и на разведку. Надо сказать, что воздушная разведка, как и фотографирование, штука ответственная и рискованная.

-Особенно неприятные моменты,- рассказывал Сливка Разумову - это когда уже заметил всплески огня от выстрелов зениток, а разрывов в воздухе еще не видно. Как только появляются взрывы, уже легче. Знаешь, что делать. Маневрируешь, уходишь из зоны обстрела. Однажды пришлось вести разведку прямо над линией фронта. По низколетящему самолету гитлеровцы открыли огонь из всех видов оружия. Стреляли ожесточенно, яростно, но не сбили. Это было похоже на чудо. Маневрируя, самолет прошел по намеченному маршруту. Я выяснил расположение частей, подыскал объекты последующей бомбежки. На обратном пути вновь встретил шквал огня. С десятками пробоин пришел на свой аэродром. Даже ветераны, побывавшие в разных переплетах, не могли скрыть удивления: ведь самолет в тяжелейшем полете остался почти невредим. О выполнении задания доложил по всей форме.

Сдержанность да еще упорство, настойчивость. Ему говорят: в этом районе должен быть вражеский аэродром. А где - надо искать. И Сливка терпеливо ищет. Прочесывает весь район по нескольку раз. Проходит на бреющем или взмывает ввысь, уходя от прицельного огня вражеских зениток, зорко просматривает местность. И находит, наконец. Пытливость ума, инициатива и дерзание, в нужный момент смелый риск - вот что роднило летчиков и разведчиков. И еще одно - неутомимость, безотказность. Боевое задание - непреложный закон. И все-таки разведчику чуть потруднее: не должен возвращаться с пустыми руками.

За годы войны А. Сливка совершил 240 боевых вылетов, из них около 100 разведывательных.

3 февраля 1944 года старшему лейтенанту Антону Романовичу Сливке было присвоено звание Героя Советского Союза. Радость по случаю награды разделили с отважным воздушным разведчиком и его друзья из эскадрильи «Комсомолец Заполярья».

###

Но не только удача сопутствовала летчикам. Случалось, погибали в боях лучшие бойцы, испытанные боевые друзья. В октябрьских боях 1944 года, прикрывая наступление наших войск, был сбит в неравном бою с истребителями противника гвардии капитан Михаил Шилков. Перед этим он только что принял командование эскадрильей «Комсомолец Заполярья».

А Ивана Юшинова сбили еще раньше. Он начал вылетать на боевые задания сразу по приходу в эскадрилью: времени на тренировочные полеты почти не было. Ежедневно вылетал Иван, чтобы сопровождать бомбардировщики, перехватывать противника и штурмовать вражеские войска и аэродромы. Вскоре на его счету уже был сбитый вражеский бомбардировщик.

В бою лейтенант не знал страха: перехватив вражеский бомбардировщик, он не отставал от него до тех пор, пока тот не падал, волоча за собой черный шлейф дыма.

Однажды он встретился один на один с вражеским асом. Началась борьба. И мужество советского пилота победило: вражеский Ю-88 был сбит.

Не раз самолет Юшинова был подбит, не раз однополчане считали его погибшим, но он всегда возвращался на свой аэродром... Боевые товарищи даже шутили, называя его машину решетом. И действительно, более двадцати пробоин имел самолет. Но Юшинов сумел сохранить боеспособность машины, продолжал летать на ней и уничтожать врага.

Воинское мастерство, чувство товарищества, ровный характер сделали его любимцем истребительного авиаполка. Но однажды Иван не вернулся из боя. Что с ним произошло, никто так и не узнал, и Юшинова, как водилось в таких случаях, посчитали без вести пропавшим.

След Ивана Юшинова обнаружили только в мирные дни. Не очень ярким, но теплым северным летом красные следопыты из школы поселка Килп-Явр совершали свой очередной поход по местам боев в Заполярье, Они не первый год вели поиск летчиков, павших в этом районе в сражениях Великой Отечественной войны. Многое было уже выяснено, составлены списки павших в боях, героическая гибель их подтверждена документами, находками. Казалось, отыскать еще что-либо было уже невозможно. Но ребята настойчиво продолжали поиск. Отряд приближался к озеру Чапр.

Время перевалило за полдень, и руководитель похода был готов дать команду на большой привал, когда в тишине раздался возглас.

- Ребята, я, кажется, что-то нашел. Все оживились.

- Что нашел?

- Сам пока не знаю, но, похоже - самолет.

Ребята бегом устремились к озеру и остановились в безмолвии: в илистой почве неподалеку от твердого берега виднелось крыло самолета.

Увязая по колено в ил, ребята обследовали находку со всей тщательностью и с горечью обнаружили, что в фюзеляж, ушедший в болото и заросший высокой травой, пробраться невозможно. Тем не менее, отдохнув, снова принялись изучать находку. И тут им повезло: они сумели прочитать номер самолета. Но никаких документов, личных вещей летчика, по которым можно было бы определить, кто вел в последний путь краснозвездную машину, не на-

шли. И тут особое упорство проявили две Нади - Хмелева и Александрова со своими подругами. Они засели за письма. Шли запросы в Центральный архив МО СССР, в Управление кадров Министерства обороны СССР. Писали летчикам-ветеранам боев на Севере. Правда, особых надежд, что удастся установить имя летчика, не питали, но их труд не пропал даром. В конце концов, по номеру самолета удалось установить, что машина принадлежала летчику гвардии лейтенанту Юшинову. Далее поиск пошел быстрее, обрастая, как снежный ком, фактами и подробностями. Одним из первых на письмо ребят откликнулся ветеран полка, ныне подполковник в отставке Иван Михайлович Жариков. Он сообщил, что хорошо помнит Ивана Юшинова, который прошел с полком большой путь, был опытным пилотом, не раз выходил победителем в схватках с фашистами.

Следопыты разыскали родителей Ивана Ивановича Юшинова и сообщили им о героической гибели их сына в бою с фашистскими захватчиками. Для стариков Юшиновых эта весть, хотя и печальная, принесла все же облегчение. Дело в том, что они с войны ничего не знали о судьбе сына. Когда погиб Иван Юшинов, его родное село Крапивное на Белгородчине еще находилось на оккупированной территории, и сообщить родителям летчика о героической смерти сына не было возможности. По чьей-то оплошности не известили их об этом и после Победы, Важное дело сделали следопыты для семьи героя, для всех, кто знал этого замечательного летчика, человека.

С мая 1944 года в командование 20-м гвардейским истребительным полком вступил Герой Советского Союза гвардии майор Павел Степанович Кутахов, впоследствии главный маршал авиации. Это был к тому времени уже закаленный в боях летчик-истребитель, прошедший большую школу в сражениях с врагом в Заполярье. За три года войны он побывал и рядовым летчиком, и командиром звена, эскадрильи.

Майор П. Кутахов у своего истребителя.

Возглавив полк, Кутахов продолжал много летать, показывая пример боевой активности. Много внимания уделял он и эскадрилье «Комсомолец Заполярья», не раз водил ее в бой, учил молодых летчиков мастерству маневра и точности огня.

Под руководством Кутахова полк совершил около 2000 боевых самолетовылетов, сам Павел Степанович за годы войны сделал 367 боевых вылетов, провел 79 воздушных боев, сбил лично 14 самолетов противника и 28 в групповых боях.»

###

Да, время неумолимо, но эскадрилья «Комсомолец Заполярья» на радость ветеранам продолжает существовать.

После войны ее командиром был Иван Иванович Разумов, опытный летчик, во время войны совершивший 198 боевых вылетов, награжденный двумя орденами Красной Звезды.

Уже в мирное время окончил военно-воздушную академию, служил на разных должностях, работал в аэроклубе ДОСААФ, вел большую военно-патриотическую работу.

В настоящее время гвардейская авиационная часть, в состав которой входит эскадрилья «Комсомолец Заполярья», несет службу по охране неба нашей Родины.

Вот и подошел концу рассказ о боевых делах летчиков 20-го гвардейского Краснознаменного авиаполка, на протяжении всей войны защищавшего Нижнетуломскую ГЭС, а также подступы к городу Мурманску с южного и западного направлений.

Девушки-оружейницы эскадрильи «Комсомолец Заполярья» с командованием.

Третий слева в первом ряду командир полка Герой Советского Союза П. Кутахов.

Фото 1945 года.

Боевой листок посвящен боевому пути эскадрильи. Фото 1944 г.

На снимках слева направо:

1) командир эскадрильи 145-го авиаполка майор П. С. Кутахов, с мая 1944 года командир 20-го ГИАП, Маршал авиации, командующий ВВС;

2) полковник М. М. Головня, к началу войны командир 147-го авиаполка, затем командир авиадивизии;

3) майор П. Е. Шевелев, командир 147-го авиаполка после Головни;

4) полковник М. В. Семянистый, командир 147 авиаполка до 44 го года;

5) майор Г. В. Громов, командир эскадрильи «Комсомолец Заполярья».

На снимках слева направо:

1) капитан М Шилков, командир эскадрильи «Комсомолец Заполярья» в 1944 году;

2) Герой Советского Союза капитан Гальченко, в начале войны командир эскадрильи 145 авиаполка;

3) ст. техник лейтенант эскадрильи «Комсомолец Заполярья» К. А. Покумейко;

4) Герой Советского Союза капитан А. Поздняков, комэск, затем штурман 147-го авиаполка;

5) мастер авиавооружения эскадрильи «Комсомолец Заполярья» С. Кузнецов.

Конец войны, подполковник П. Кутахов с боевыми товарищами Командирами.


У самолета: слева И. И. Михайлов, И. И. Разумов. Г. В. Громов, И. М. Жариков, И. Я. Жученко

118-й разведывательная авиаэскадрилья (ОД РАЗЭ) 1-й гвардейской смешанной авиадивизии 7-й воздушной армии. Снимок сделан на фоне американского бомбардировщика Б-25 «Митчелл». На снимке в переднем ряду 4-й слева командир звена, Герой Советского Союза капитан Сливка А. Р.

на снимке капитан Гальченко у своего самолета

три летчика 147-го ИАП, в центре мурмашинец Никитин Иван Михайлович

оружейницы: Р. Кожемякина (слева) и Н. Кайгородова

оружейница В. Сидорова (Михайлова)

Обновлено (17.12.2010 01:07)

 
Сохранить ссылку на 100zakladok.ru
Рейтинг@Mail.ru